- Выставки и юбилей совпали случайно. Я не писал картины с расчётом организовать в будущем помпезное мероприятие и не рассматриваю это событие как способ привлечь внимание к собственной персоне. 40 или 50 лет — всё это условности. Намного важнее профессиональный уровень, на котором я нахожусь в данный момент.

К пятидесяти годам я понял: если чего-то захочешь по-настоящему, оно обязательно случится. Как художник я чувствую себя уверенно и спокойно.

- В 1973 году я окончил художественную школу. В 1976-м поступил в Москву в архитектурный институт. Когда архитектора из меня не получилось, я покинул мир искусства. Семидесятые годы — это особый этап в моей жизни: время хиппи, тусовок, повального увлечения музыкой и экзотическими религиями… В этот период занятия живописью сводились к тому, что я раскрашивал аксессуары и расшивал бисером штаны. Я потерял время, но приобрёл много ощущений. Прошлые впечатления и сегодня находят отражение в моих работах.

В 1983 году восстановился на худграфе и снова занялся живописью. Сначала комплексовал: многие ровесники уже успели закончить вуз, получили корочку, а я был в отстающих. Тогда мною руководило желание не отставать от других и наработать профессиональный опыт. Обучение в вузе, с точки зрения творческого роста, оказалось формальным. Институт обеспечил только диплом. Не могу сказать, что кто-то помогал мне профессионально состояться, я всё постигал сам. Первый раз в жизни попробовал писать маслом в 25 лет. Меня никто не учил технике. Просто взял палитру и понял, как нужно писать. На самом деле так и должно быть. Истина рождается в процессе, и я почувствовал её собственными руками.

- 20 лет назад в областном выставочном зале, весной, проходила выставка группы «АРТ». Я был её участником. Сама группа сложилась во времена кооперативов, которые были невероятно популярны в то время. В 1989 году советская власть, хотя и имела силу, но всё же давала возможность, минуя худсоветы, выставлять то, что мы хотели. Со мной в тандеме работали Олег Кузин, Виктор Яичников, Юрий Баклашов и несколько фотографов.

Мы сошлись на почве общих эстетических интересов, чтобы бросить вызов обществу и поиграть в бизнес: арендовали зал, организовали выставку — смесь живописи и фотографии. Успех был колоссальный. В один из дней продали 500 билетов.

Немыслимо, чтобы сегодня в Липецке 500 человек пришли в выставочный зал в один день.

Эта же выставка прошла через галереи Чаплыгина, Смоленска, Москвы. Когда мы так и не смогли поделить заработанные деньги, группа раскололась. На тот момент каждый считал, что сделал для общего дела больше, чем другой. Те, кто серьёзно занимался живописью, поехали с экспозицией в Мурманск. Поскольку это город портовый, появилась возможность перевезти выставку за границу — в Швейцарию и Швецию. Работы имели там успех, их активно покупали, но, тем не менее, когда всё закончилось, группа распалась. И каждый из нас пошёл своим путём.

- Определение стиля — дело искусствоведов. Мои картины достаточно реалистичны. Они написаны не в академических пропорциях а-ля Брюллов, но в них заметны реальные образы, предметы интерьера.

В то же время это и не реализм в его классическом понимании… В своих работах люблю оставлять недосказанность, чтобы зритель сам что-то додумал, углубился в сюжет. Мне кажется, ему интереснее воспринимать именно такие картины, а мне — их писать.

— Чувство цвета, которое рождается во мне на уровне физиологии, я болею этим ощущением и хочу излить его на холст. Так рождается некое гармоничное цветовое созвучие. Без чувства цвета нет вдохновения.

— С 2003 по 2008 год я активно занимался педагогикой. У меня были обязательства перед семьёй, нужен был постоянный заработок, поэтому я преподавал живопись и рисунок в нескольких вузах: Московском художест-венно-промышленном институте, Национальном институте дизайна и в Московской архитектурной академии. Преподавание отнимало очень много времени, тем более в Москве, где расстояния от одного места работы до другого огромные. Я тратил несколько часов только на дорогу. Тем не менее живопись не оставлял. Как ни странно, работа преподавателем не только не вредила, но иногда даже помогала — у меня возникали свежие идеи для новых работ. Но, несмотря на это, я глубоко убеждён: художнику лучше полностью посвятить себя живописи. Правильно делал Сезанн, когда спрашивал своих новых учеников: «Живопись отнимает всё свободное время. Молодой человек, а у вас есть средства заниматься живописью?» Он жил на аренду от фабрики отца, никогда не работал и всё своё время посвящал искусству. Жаль, что сейчас у художников нет возможности жить так же (смеётся).

— В Москве я прожил в общей сложности около десяти лет. Сначала учился, потом женился. На москвичке… После этого ненадолго вернулся в Липецк и снова уехал в столицу. Сейчас дети стали взрослыми, самостоятельными, и у меня появилась возможность сосредоточиться на творчестве. Возможно, со временем я опять захочу вернуться в Москву, но загадывать не хочу.

— Я бываю в столице довольно часто. Там можно читать и смотреть что угодно, ходить на любые выставки и концерты, в конечном счёте, можно делать всё, что взбредёт в голову, и никто тебя не осудит. В Москве искусство за гранью воображения, постоянно проводятся всевозможные инсталляции — не перестаёшь удивляться! Взять хотя бы Германа Виноградова — никогда нигде не работал, но в Москве бешено популярен. Он очень любит эпатировать публику, обнажаясь. Эпатаж — вот чего в Москве в избытке, но не хватает Липецку.

— Не готова. Но ведь и Москва тоже когда-то была не готова. А сейчас москвичей ничем нельзя удивить. В 90-е годы на искусство был страшный ажиотаж. Люди с жадностью смотрели всё подряд, примеряли на себя, ездили за границу. Лишь со временем народ начал разбираться, где стоящие вещи, а где пустота за красивой ширмой. Я тогда тоже позволял себе писать эпатажные работы, правда, считал их некоммерческими. Я очень ошибался! Люди покупали то, что я писал исключительно для выставки, и не обращали внимания на то, что я искренне надеялся продать. Всё меняется в этой жизни, и люди — быстрее всего.

— Я не экономист, кризис — не моя проблема. Мне не грозит увольнение, я никому ничего не должен. Конечно, кто-то почувствовал кризис на себе, и это очень грустно. И всё же я надеюсь, что эта временная трудность скоро закончится. Наш народ пережил столько кризисов за свою историю — ему ли бояться!

— У меня есть внутренняя потребность двигаться вперёд, работать как можно больше и плодотворнее. Хочется писать более разнообразно, не в смысле повторений сюжетных линий, а с точки зрения живописных ходов и техники. Я хочу удивлять самого себя и зрителя. Для меня важно писать картины серьёзные, интересные, глубокие, заставляя людей задуматься над их смыслом. Искусство вечно. И отношение к нему должно быть стабильное и неизменное. Независимо от кризисов и жизненных перипетий.